Случайно комната Александра Пушкина, номер четырнадцать, оказалась рядом с комнатой Ивана Пущина – Жанно, как называли его лицеисты. Как часто, когда все в Лицее уже спали, мальчики вели вполголоса через невысокую перегородку задушевные разговоры. Они говорили обо всем: о каком-нибудь "вздорном случае" дня, о товарищах, об учителях, о войне, которая началась вскоре после открытия Лицея. Пущин был старше Пушкина на один год. Рассудительный, справедливый, он не раз успокаивал вспыльчивого, быстрого в своих суждениях и поступках Пушкина, которого полюбил душевно, навсегда. А за стеной по коридору шагал дежурный дядька, изредка постукивал в дверь и призывал к порядку.
Среди преподавателей были молодые профессора, такие, как Галич, Куницын. Они держали себя с лицеистами просто, говорили с ними как с равными, как с младшими товарищами, старались внушить им мысли о равенстве людей, о справедливости, о долге гражданина. Недаром обоим вскоре запрещено было преподавать, а лекции Куницына царское правительство приказало сжечь. Пушкин всегда с благодарностью вспоминал Куницына. "Он создал нас, он воспитал наш пламень", – писал он в своих стихах. В Лицее занятия продолжались своим чередом. Пушкину все давалось легко, но учился он неровно и не очень любил математику. Как-то в математическом классе вывали его к доске и задали алгебраическую задачу. Он долго переминался с ноги на ногу и писал какие-то формулы. "Что же вышло? Чему равняется икс?" – спросил наконец преподаватель. "Нулю", – улыбаясь, ответил Пушкин. "...У вас, Пушкин, в моем классе все кончается нулем. Садитесь на свое место и пишите стихи". Но случалось, что тот же преподаватель математики изгонял его из класса, когда, забыв об уроке, Пушкин весь углублялся в чтение посторонних книг. Из произведений русских писателей он увлекался тогда стихами Державина, Жуковского, Ломоносова, Батюшкова, читал комедию Фонвизина "Недоросль", только что вышедший сборник басен Крылова и много других книг. В Лицее была большая, хорошая библиотека. "Все видели, - рассказывал позднее Пущин, – что Пушкин нас опередил, многое прочел, о чем мы и не слыхали, все, что читал, помнил; но достоинство его состояло в том, что он отнюдь не думал высказываться и важничать, как это часто бывает в те годы".
Среди преподавателей были молодые профессора, такие, как Галич, Куницын. Они держали себя с лицеистами просто, говорили с ними как с равными, как с младшими товарищами, старались внушить им мысли о равенстве людей, о справедливости, о долге гражданина. Недаром обоим вскоре запрещено было преподавать, а лекции Куницына царское правительство приказало сжечь. Пушкин всегда с благодарностью вспоминал Куницына. "Он создал нас, он воспитал наш пламень", – писал он в своих стихах. В Лицее занятия продолжались своим чередом. Пушкину все давалось легко, но учился он неровно и не очень любил математику. Как-то в математическом классе вывали его к доске и задали алгебраическую задачу. Он долго переминался с ноги на ногу и писал какие-то формулы. "Что же вышло? Чему равняется икс?" – спросил наконец преподаватель. "Нулю", – улыбаясь, ответил Пушкин. "...У вас, Пушкин, в моем классе все кончается нулем. Садитесь на свое место и пишите стихи". Но случалось, что тот же преподаватель математики изгонял его из класса, когда, забыв об уроке, Пушкин весь углублялся в чтение посторонних книг. Из произведений русских писателей он увлекался тогда стихами Державина, Жуковского, Ломоносова, Батюшкова, читал комедию Фонвизина "Недоросль", только что вышедший сборник басен Крылова и много других книг. В Лицее была большая, хорошая библиотека. "Все видели, - рассказывал позднее Пущин, – что Пушкин нас опередил, многое прочел, о чем мы и не слыхали, все, что читал, помнил; но достоинство его состояло в том, что он отнюдь не думал высказываться и важничать, как это часто бывает в те годы".
В Лицее Пушкин встретил товарищей, которые, как и он, интересовались литературой, писали стихи. У Пушкина страсть к поэзии проявилась очень рано. Еще дома по вечерам, когда он долго не мог заснуть и его спрашивали: "Что ты, Саша, не спишь?" – он отвечал: "Сочиняю стихи". Ему было тогда лет семь-восемь. Очень скоро среди лицеистов образовались литературные кружки, стали издаваться рукописные журналы, и Пушкин принимал участие во всех лицейских журналах: писал стихи, песни, сочинял эпиграммы. На уроках литературы, или словесности, как тогда говорили, задавались часто сочинения, которые можно было подавать и стихами и прозой. Особенно отличался на этих уроках Пушкин – он, казалось, и думал стихами. Однажды преподаватель дал тему классного сочинения "Восход солнца", и один из товарищей Пушкина ничего не мог придумать, кроме фразы:
мыслы, и тогда лицо его то хмурилось необыкновенно, то прояснялось от улыбки, смотря по роду дум, его занимавших, – рассказывал один из товарищей Пушкина. – Набрасывая же мысли свои на бумагу, он удалялся всегда в самый уединенный угол комнаты, от нетерпения грыз обыкновенно перо и, насупя брови, надувши губы, с огненным взором читал про себя написанное". Лицеисты были очень горды, когда в 1814 году в журнале "Вестник Европы" появилось первое напечатанное стихотворение Пушкина "К другу стихотворцу", обращенное, вероятно, к Кюхельбекеру
Грядет с заката царь природы...
|
Подходили к концу лицейские дни. Открывая Лицей для детей из дворянских семей, царь Александр I хотел подготовить их для будущей государственной службы, воспитать верных себе слуг. Но он жестоко ошибся. Лицей не оправдал его надежд. Подрастая, лицеисты все больше набирались вольного духа. В стенах Лицея выросли будущие декабристы: Пущин, Кюхельбекер, – люди "с душою благородной, возвышенной и пламенно свободной". Наступил день выпуска лицеистов.
Разлука ждет нас у порогу,
Зовет нас дальний света шум, И каждый смотрит на дорогу С волненьем гордых, юных дум... |
Расставаясь, лицеисты решили встречаться каждый год 19 октября – в день открытия Лицея. И никогда потом Пушкин не забывал отметить этот день. В будущем со многими товарищами разошлись у Пушкина пути, но навсегда крепкая дружба связала его с Пущиным, с поэтом Дельвигом, с Кюхельбекером.
